За окном глубокая ночь, из дома напротив хорошо видно, как включается свет в квартире и сквозь не зашторенные окна виден царивший в ней «художественный беспорядок» и хозяйку, которая сидела на полу посреди комнаты, поджав ноги и обхватив себя за плечи. Темные волосы скрывают лицо Гестии, но по вздрагивающим плечам нетрудно догадаться, что соленая субстанция вытекает из ее глаз, безвозвратно портя макияж, но и принося душевное облегчение сменяющееся безразличием, но до этого долгожданного состояния еще далеко. А пока память с особым садистским наслаждением подкидывает все новые и новые моменты сегодняшней ночи, которые тут же забываются…Оставляя лишь неприятный осадок, который липнет к тебе, как жвачка к волосам, брошенная жестоким подростком в изгоя, которому ничего не остается, как опустить глаза делая вид, что ничего не произошло.
«По обыкновению заперевшись в ванной комнате, включаешь воду и садишься на край ванны, предварительно сняв с себя рубашку, чтобы обработать синяки и кровоподтеки. Приятно, когда любое движение вызывает легкое пощипывание в поврежденных участках тела, в такие моменты ощущаешь себя по настоящему живым человеком. Наверное, это не совсем нормально приходить в магловский бар, чтобы сидеть в обществе омерзительных вонючих животных, напиваться вместе с ними и устраивать драки, особо не прикрываясь от ударов, чтобы чувствовать…чувствовать. Странный способ уйти от проблем, но только так удается уничтожить свой страх перед тревожным будущем хотя бы на время. Я трус, - думает о себе Гестия, отведя взгляд от стопки «Пророка» за месяц, которую она так и не решалась просмотреть, боясь увидеть в газете реальные факты подтверждающие, что ее привычный мир изменился до неузнаваемости. Угождая своей новой фобии, которой еще не придумали научного названия «боязнь печатных изданий», девушка предпочитает собирать информацию по средству сплетен и слухов.
Когда она спускается к завтраку, то видит неожиданную картину, сестра наконец-то почтила своим присутствием утреннюю трапезу вместо того, чтобы спать до полудня после того, как вновь пропала на несколько дней не оставив элементарной записки, но Гестия уже к этому привыкла.
- Лягушка – путешественница, изволите ли вы передать мне графин с апельсиновым соком? – шутливо спрашивает Гестия, внимательно вглядываясь  в такие родные черты лица по которым она уже успела соскучиться, с неудовольствием замечая, что сестренка, мягко говоря, неважно выглядит и лишь блеск в глазах говорит о том, что перед ней сидит не жертва Империуса, а вполне вменяемое существо.
- Ну давай без иронии, я знаю, что в последнее время вела себя очень эгоистично совершенно не думаю о том, что тебя могут волновать мои частые отлучки, - вздох – Что у тебя с лицом?
- Мое лицо тебя недолжно волновать, а вот графин я, наверное, так и не дождусь, - морщится Гестия, склоняя голову, чтобы скрыть от зоркого ока сестры другие следы ночного приключения, которых не было б сегодня за завтраком, если б она заранее знала, что будет есть не одна.
- О Мерлин, как ты можешь так говорить? Почему меня это не должно волновать, я же твоя сестра, мне важно, что с тобой происходит! – взволнованно отвечает Флора, передавая графин. – И кстати об изменениях, помнишь, что нам говорил декан перед выпускным, каждому из нас придется выбрать одну из сторон.
- Не порти мне аппетит разговорами о политике, - закатывает глаза Гестия, налив себе сок. Неприятная тема, которую она тщательно пыталась избегать любыми путями, вновь была поднята при ней, порождая в душе легкую панику подпитанную страхом.
- Гести, это теперь непросто политика, где-то там наверху, которая не зависит от мнения народа, сейчас все иначе. Каждый из нас втянут в это.
-  Значит, ты позволила себя втянуть, но, а я не поддаюсь чужому влиянию! – вскидывает голову Гестия и молча, давится воздухом, когда видит, как сквозь белоснежный рукав ночнушки на левой руке сестры просвечивается, что-то темное. И тут же отводит глаза испугавшись осознания того насколько далеко зашла Флора. Идиотка, какая же ты идиотка…Глупая пешка.
- Что такое? Почему ты отвела взгляд? – насмешливо спрашивает Флора, отлично зная ее позицию «страуса» в делах, которые имеют очень серьезные последствия, и отдергивает рукав, чтобы лучше было видно. – Смотри, смотри внимательней, красота, правда? – смеется.
- Не понимаю, чем ты гордишься, неужели принадлежностью к террористической группировке? – с нескрываемым презрением говорит Гестия, а самой так и хочется заплакать от бессилия и жалости. Ну почему, почему именно моя сестра оказалась среди этого сброда? Вальпургиевы Рыцари, которые должны были сделать наш мир лучше, умерли в Азкабане, а вместо них вернулись психопаты, которых ничего не волнует кроме убийств невинных. Неужели ей это все нравится? Может, она считает себя избранной и гордится своим новым положением? Или я совершенно не знаю свою сестру, может она ни чем не лучше своих новых «коллег»...Нет, нет, я не хочу разочароваться в ней, Флора не такая, но ее же силой не заставляли, она сама выбрала, что ей больше по душе.
- Нет, Гестия, нет, ты неправильно все поняла, я… - попытка поймать и удержать ни к  чему хорошему не приводит.
- Не прикасайся ко мне! Я не хочу не то чтобы находиться с тобой в одном помещение, мне даже брезгливо дышать с тобой одним кислородом! – голос срывается, в глазах противно щиплет, затыкая себе уши, чтобы ее не слышать, Гестий убегает наверх в свою комнату, чтобы запереться, заползти под одеяло и долго плакать, пока страх не вытечет из нее вместе со слезами.